_- Том!
Ответа нет.
- Том!
Ответа нет.
- Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка! Том, где ты?
Ответа нет.
Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверх очков, затем подняла их на лоб и оглядела комнату изпод очков. Она очень редко, почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это были парадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, и что-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как
сквозь пару печных заслонок. На минуту она растерялась, потом сказала - не очень громко, но так, что мебель в комнате могла ее слышать:
- Ну погоди, дай только до тебя добраться...
Не договорив, она нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, переводя дыхание после каждого тычка. Она не извлекла оттуда ничего, кроме кошки.
- Что за ребенок, в жизни такого не видывала!
Подойдя к открытой настежь двери, она остановилась на пороге и обвела взглядом свой огород - грядки помидоров, заросшие дурманом. Тома не было и здесь. Тогда, возвысив голос, чтобы ее было слышно как можно дальше,
она крикнула:
- То-о-ом, где ты?
За ее спиной послышался легкий шорох, и она оглянулась - как раз вовремя, чтобы ухватить за помочи мальчишку, прежде чем он прошмыгнул в дверь.
- Ну так и есть! Я и позабыла про чулан. Ты что там делал?
- Ничего.
- Ничего? Посмотри, в чем у тебя руки. И рот тоже. Это что такое?
- Не знаю, тетя.
- А я знаю. Это варенье - вот что это такое! Сорок раз я тебе говорила: не смей трогать варенье - выдеру! Подай сюда розгу.
Розга засвистела в воздухе, - казалось, беды не миновать.
- Ой, тетя, что это у вас за спиной?!
Старушка обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя от опасности. Мальчик в один миг перемахнул через высокий забор и был таков.
Тетя Полли в первую минуту опешила, а потом добродушно рассмеялась:
- Вот и поди с ним! Неужели я так ничему и не научусь? Мало ли он со мной выкидывает фокусов? Пора бы мне, кажется, поумнеть. Но нет хуже дурака, чем старый дурак. Недаром говорится: "Старую собаку не выучишь новым фокусам". Но ведь, господи ты боже мой, он каждый день что-нибудь да
придумает, где же тут угадать. И как будто знает, сколько времени можно меня изводить; знает, что стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, у меня уж и руки опускаются, я даже шлепнуть его не могу. Не выполняю я своего долга, что греха таить! Ведь сказано в Писании: кто щадит младенца, тот губит его. Ничего хорошего из этого не выйдет, грех
один. Он сущий чертенок, знаю, но ведь он, бедняжка, сын моей покойной сестры, у меня как-то духу не хватает наказывать его. Потакать ему - совесть замучит, а накажешь - сердце разрывается. Недаром ведь сказано в Писании: век человеческий краток и полон скорбей; думаю, что это правда.
Нынче он отлынивает от школы; придется мне завтра наказать его - засажу за работу. Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей праздник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг -
иначе я погублю ребенка.
Том не пошел в школу и отлично провел время. Он еле успел вернуться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дров и наколоть щепок для растопки. Во всяком случае, он успел рассказать Джиму о своих похождениях, пока тот сделал три четверти работы. Младший (или,
скорее, сводный) брат Тома, Сид, уже сделал все, что ему полагалось (он подбирал и носил щепки): это был послушный мальчик, не склонный к шалостям и проказам.
Покуда Том ужинал, при всяком удобном случае таская из сахарницы куски сахару, тетя Полли задавала ему разные каверзные вопросы, очень хитрые и мудреные, - ей хотелось поймать Тома врасплох, чтобы он проговорился. Как и многие простодушные люди, она считала себя большим дипломатом, способным на самые тонкие и таинственные уловки, и полагала, что все ее невинные хитрости - чудо изворотливости и лукавства. Она спросила:
- Том, в школе было не очень жарко?
- Нет, тетя.
- А может быть, очень жарко?
- Да, тетя.
- Что ж, неужели тебе не захотелось выкупаться, Том?
У Тома душа ушла в пятки - он почуял опасность.
Он недоверчиво посмотрел в лицо тете Полли, но ничего особенного не увидел и потому сказал:
- Нет, тетя, не очень.
Она протянула руку и, пощупав рубашку Тома, сказала:
- Да, пожалуй, ты нисколько не вспотел. - Ей приятно было думать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто не понял, к чему она клонит.
Однако Том сразу почуял, куда ветер дует, и предупредил следующий ход:
- У нас в школе мальчики обливали голову из колодца. У меня она и сейчас еще мокрая, поглядите!
Тетя Полли очень огорчилась, что упустила из виду такую важную улику. Но тут же вдохновилась опять.
- Том, ведь тебе не надо было распарывать воротник, чтобы окатить голову, верно? Расстегни куртку!
Лицо Тома просияло. Он распахнул куртку - воротник был крепко зашит.
- А ну тебя! Убирайся вон! Я, признаться, думала, что ты сбежишь с уроков купаться. Так и быть, на этот раз я тебя прощаю. Не так ты плох, как кажешься.
Она и огорчилась, что проницательность обманула ее на этот раз, и обрадовалась, что Том хоть случайно вел себя хорошо.