28 марта 2024 года

Раздел: История - Военная история - Семенихин Геннадий Александрович - Жили два друга

Жили два друга - Семенихин Геннадий Александрович
 _"Я, капитан запаса Николай Демин, бывший командир авиационного звена,
совершивший на штурмовике ИЛ-2 в годы Великой Отечественной войны
семьдесят три самолето-вылета на уничтожение живой силы и боевой техники
противника, дравшийся с "мессершмиттами"
и дважды горевший, торжественно заявляю, что этот выстрел единственно
правильное наказание за совершенный мною проступок. Я покидаю светлый мир
людей, с которыми бок о бок дрался за родную землю, делил радости и
трудности послевоенных лет, потому что недостоин в нем находиться.
Приговор окончательный, и нет в мире силы, способной его отменить".
Ранним утром в старинном пятиэтажном доме в центре большого города
раздался выстрел. Тело крупного седеющего человека безвольно сползло с
зеленого кресла, бесшумно опустилось на давно не вощенный паркет.
Острый пороховой дымок, тонкий и бледный, как след от затухающей
папиросы, еще курился над письменным столом, когда всхлипнул, забился
простенький и неновый будильник. Но человек уже не слышал его звона и не
видел, что стрелки показывают семь. Человек лежал на полу, неестественно
подвернув под себя левую руку, а ладонью правой, выпустившей пистолет,
закрывал лицо, будто хотел защититься от чего-то страшного и неминуемого.
Стрелки показывали семь. Сквозь зашторенные окна пробирался в комнату
запоздалый мутный рассвет.
Над огромным городом, закованным в гранит и бетон, над его серыми
площадями и улицами, над парапетами холодной реки и заводскими трубами,
исторгающими в низкое промозглое небо дым, вставал день. Люди уже
бодрствовали, и выстрел в старом пятиэтажном доме был ими услышан. Кто-то
уже повелительно стучал в резную дубовую дверь, так, что вздрагивала
табличка с фамилией "Н. Демин". Черные буквы с этой таблички рвались в
глаза траурными линиями. Всклокоченный пенсионер-учитель, проживающий
этажом ниже, кому-то убедительно доказывал:
- Это же не у нас, позвольте вам доложить... это на пятом, у Демина.
Замок взломали, и несколько человек протиснулись в комнату, служившую и
кабинетом и спальней.
А рассвет уже осмелел. Он выбелил все четыре степы, заскользил по
книжным стеллажам, отразился в стеклах шлемофона, висевшего над коричневым
диваном, мимоходом, совсем небрежно, заглянул в пепельницу с горкой
сплющенных окурков и только потом, когда были раздвинуты плотные шторы,
осветил лицо лежащего на полу человека. Склеенные кровью седые волосы его
были помяты, глаза неплотно закрыты. На лице застыло выражение
успокоенности. Лишь в глубоких морщинах и в складках рта, упрямо
сомкнутого, выпрямленного в решительную линию, - что-то скорбное, словно и
за секунду до смерти не мог человек преодолеть ощущение обиды и горя.
- Батюшки! - причитала дворничиха, толстая женщина неопределенного
возраста. - Да зачем же ты на себя поднял руку? И какой сатана толкнул
тебя на это?
А уж какая была семья. Жена-то его покойная какая ласковая да добрая
была! Да и сам он, Николай Прокофьевич, царствие ему небесное, золотой был
человек. - Дворничиха мелко закрестилась и рукавом не то смахнула слезинку
с обрюзгшего лица, не то только вид сделала, что смахивает. - Уж до чего
тихий да обходительный был! Мухи не обидит. Даже не верилось, что летчиком
был...
- Да. Здорово он в себя дербалызнул, - сказал простуженным голосом
незнакомый жильцам этого подъезда человек. - А ну-ка разойдитесь,
граждане! Ни к трупу, ни к вещам в этой комнате не прикасаться. Доктор,
пожалуйста, произведите освидетельствование.
Плечистый лысый мужчина в шуршащем плаще осмотрел труп.
- Констатирую смерть от огнестрельного ранения в область черепа, -
флегматично заметил он. - Рука у покойника была довольно твердой. Ох уж
эти мне сочинители, всегда что-нибудь отчубучат!
- Неправда! - вскричал в эту минуту участковый милиционер,
протиснувшийся в комнату и сразу оказавшийся на переднем плане. - Да как
же так можно!
Это не какой-нибудь сочинитель! Это большой художник, талант! Его книга
"Ветер от винта" всей стране известна!., на двадцать пять языков
переведена, а вы - сочинитель!
Об участковых распространено мнение, будто эта низшая категория
милицейских работников, влюбленная в такие обороты речи, как знаменитое:
"граждане, давайте не будем", "прошу соблюдать порядочек", "предъявите
документик". Лейтенант Кислицын, работавший участковым по тому переулку,
где проживал Демин, к этой категории выдуманных или не всегда выдуманных
лиц (потому что служили, чего греха таить, в милиции и такие) явно не
принадлежал. У него было острое птичье лицо с узкими скошенными глазами,
шрам за ухом - когда-то пропела рядом бандитская пуля. Сутуловатый и
по-мальчишески невнушительный, с белыми ресницами, прикрывающими глаза, он
обладал не для всех приятной особенностью говорить правду-матку любому
вышестоящему лицу и намертво отстаивать свою точку зрения.
Чем выше было лицо, тем более жестким и бескомпромиссным становился
Кислицын. Недружелюбно поглядев на доктора, закончившего осмотр тела,
участковый еще раз повторил тонким голоском:
- Не сочинитель он, а большой писатель! Такого уважать надо. Да-с! И
оттого, что он прибавил к своей немногословной речи это старомодное
"да-с", врач растерянно отступил.

Чтобы прочитать полный текст,
скачайте книгу Жили два друга, Семенихин Геннадий Александрович в формате TXT (273 kb.)
Пароль на архив: www.knigashop.ru